Не сочини себе блаженства

“На всё воля Божья”.  Вы наверняка слышали эту фразу. А знаете, откуда она произошла? Откройте Евангелие от Иоанна, найдите такие строки:

Я есмь лоза, а вы ветви; кто пребывает во Мне, и Я в нем, тот приносит много плода; ибо без Меня не можете делать ничего.

Библия так глубинна, так философична в своем содержании,  что над каждой фразой ее стоит размышлять, каждую мысль истолковывать, но истолковывать именно с позиций тех, кто создавал  великую книгу.

Вот толкование этих строк Праведником Иоанном Кронштадтским: «Если Бог предоставит нас только нам самим, нашей слабости, мы становимся совершенно внутренно бессильны для всякого добра, мы становимся полными зла».

А так пишет Преподобный Марк Подвижник:  «Делающий что-либо или заботящийся о чем-либо без молитвы не возможет совершить дел с благим успехом».

Понимаете, да? Без ясной конечной цели, – возвышенной, угодной не сиеминутной потребности,  не желудку и кошельку, а  духу,  воле божьей, – нельзя ничего добиться.

Примерно так же трактовали слова Иоанна Преподобный Варсонофий Великий,  Преподобный Исихий Иерусалимский,  Святители Иоанн Златоуст, Лука Крымский…

«Наша немощь такова, что и возжелав добра, она не может довести его до конца без Подателя благих»,  – сказал Преподобный Максим Исповедник, и именно эту цитату я беру сейчас в основу изложения той истории, которая случилась в моей жизни.

Давно это было. Я отдыхал в санатории в Кисловодске. В первый день на радостях столько набегал по горам, что ночью у меня случился сердечный приступ. Болей никаких не было, а просто ощутил необыкновенную легкость в теле, потом нахлынула волна тепла, пошла снизу доверху и я почувствовал, что полетел. Быстро-быстро. Ощущение – как, наверное, у космонавта в момент наступления невесомости. Я перестал ощущать свое тело. Вместе с этим исчезает видимость, а потом я ясно вижу большую трубу слонового цвета, и вот по ней  лечу. Даль затемнена,  как обычно бывает в тоннеле, но стены светлые. Меня несет всё быстрее, как вдруг властный громкий и четкий голос останавливает полёт: “Рано!”

Я прихожу в себя, возвращаюсь в реальность. Нет трубы, есть палата, кровать, тапочки возле нее. Встаю и направляюсь к дежурной сестре. Она меряет давление, оно высокое, и запределен пульс. “Держись за мою руку”, –  слышу и хватаюсь за её локоть. Потом глотаю микстуру и тупо сижу, пока не полегчало. Утром она показала мне то место, куда я вцепился,  – ее локоть был синим. “Ну что я мужу скажу, спортсмен?”

Она пошутила, конечно, но вот мне было не до шуток.  Слово “Рано” не выходило из головы. Никому ведь не скажешь об этом, – засмеют или спишут на дурной сон больного человека. И я предпочёл на годы остаться один на один с тем, что произошло. Наверное, это было правильное решение. Я ведь тогда и сам себе  по причине молодости не способен был принять простую истину,  что услышал глас Божий. И многое прояснил для себя лишь  полвека спустя, когда прочел  в Евангелии от Иоанна: “А вы ни гласа Его никогда не слышали, ни лица Его не видели, и не имеете слова Его пребывающего в вас, потому, что вы не веруете.”. И ниже: “Дух дышит где хочет, и голос его слышишь, а не знаешь откуда приходит и уходит.”.

Мне тогда дали знать, что я должен ещё жить. Не мне тогда предстояло решать, как распорядиться своим будущим.

А потом, уже полвека спустя, был ещё глас. Ему предшествовали события из ряда тех, что не очень хотелось бы вспоминать, но именно они стали  фоном происшедшего.

В июле 2020 года я оказался в Павлово-Посадской районной больнице. Привезла меня туда “скорая” с очень высоким давлением и загрудинными болями. У дочери в тех краях имеется дача,  и мы каждый год что-то там выращиваем для городского стола. Уже виден был финиш дачного сезона, когда я почувствовал себя некомфортно. Оставил работу, пошёл в дом и прилёг. А ещё минут через десять стало невмоготу. Измеряем давление – под 200. К тому же и холод и боль в груди. Вот и вызвали “скорую”.

Через день стало ясно, что лечить тут меня не  могут, ибо нечем произвести диагностику. Нужную  аппаратуру для снятия показаний сердечной деятельности привозили два раза в неделю со стороны. Портативный прибор не давал ясной картины, инфаркт не заметили. Однако я чувствовал себя всё хуже и вынужден был сказать об этом дочери. На неё я полагался больше, чем на врачей. Дочь поехала в Москву, наняла реанимобиль и на нём прибыла после обеда в райбольницу. Московский врач после ЭКГ сразу же поставил диагноз “инфаркт” и попросила водителя поторопиться. 

Путь от Москвы до Павловского Посада на личном авто у меня занимал в лучшем случае два часа. Да, размышлял я, мой «фольксваген» не “газель”, на которой предстояло ехать. Тут бы за четыре часа добраться живым. Тревога забралась в сознание и заставляла приподнимать голову и фиксировать, где мы на данный момент находимся. Машину трясло, звякали какие-то железяки. Я крепко держался за носилки, ноги упирались в поперечину. В голове тяжесть. Рождались нехорошие мысли о будущем: что станет с детьми, с женой? Как они будут без меня?  И тут опять вспомнился ТОТ голос: «Рано!»  И строки из Библии, которые я привел чуть выше.  Нельзя сказать, что Библия была  моей настольной книгой, но по ней я много уже лет сверял и ныне сверяю все  мои земные поступки. И лежа в «скорой»,  подумал: как уходить в мир иной без покаяния? А пока я жив, какую молитву читать? Какую я помню? С ужасом осознаю, что молитв никаких не помню. Как же так? Я ведь последние тридцать лет утром и вечером, да и днём порой, читал Правило и не только, а теперь всё улетучилось из головы. Что происходит? Напрягаю память. И вот из глубин сознания приходят простые и важные слова, обращенные к Создателю: “Господи, не остави мене.” Это из молитв святого Иоанна Златоуста. Он написал 24 молитвы по числу часов дня и ночи. Это одна из них. Почему именно она пришла первой? Очень просто: мы выехали после обеда, точнее – после 14 часов. “Господи, не остави мене” – это есть 14-я молитва из 24-х. 

Дальше уже сама собой явилась Иисусова молитва и я её повторял непрерывно, без пауз и к своему величайшему удивлению обнаружил, что мы в Москве. Я не заметил, или меня на крыльях молитвы доставили по назначению?

Открылась форточка в кабину водителя, врач позвал Марину. Они обсуждали, в какую больницу меня везти. Слышу голос диспетчера по рации: “Везите в двенадцатую”.

Выгружаемся. Меня везут на каталке по длинному коридору. Дочь рядом, держит меня за руку. Сколько жалости в её глазах. Родная моя, как я люблю тебя, я даст Бог, ещё поживу рядом с тобой. “Господи Иисусе Христе сыне божий, помилуй мя грешного”. С тем и прощаемся.

В реанимации я спал урывками. Забывался, потом бодрствовал и творил Иисусову молитву. Рано утром подкатили рентгенаппарат, сделали снимок грудной клетки. Сестра взяла кровь из вены. «Вас готовят на коронарографию и ангиопластику”. Будут ставить стент. Боже мой! Десять лет назад я отказался от этого. Я видел, как из операционной вывозили ногами вперёд  мужчину. Оказалось неудачно сработали. Страх тогда меня обуял аж до самих пят. Уговоры заведующей кардиологическим отделением не подействовали. А тут я был безучастен. Не паниковал, ни страшился. Что-то непонятное происходило со мной. И мольба к Нему звучала во мне совсем по-другому, хотя слова были всё те же: “Господи Иисусе Христе сыне Божий, помилуй мя грешного.” 

В операционной темно, освещался только стол и над ним монитор. Мне помогают перебраться с каталки на стол. Делаю всё, что говорят, но с трудом понимаю, что это осуществляю действительно я. Персонал переговаривается, фоном звучит какая-то импортная музыка. Оказывается, для них это работа, где-то даже рутинная, а я весь на нервах. Успокойся, дедуля: на всё воля Божья. Именно!

Сделали укол в живот для разжижения крови. Выбрали на запястье место для катетера, обезболили. Начали. Засветился экран. Доктор вводит катетер, но он не продвигается. Звучит его команда готовить левую руку. 

Теперь пошло. Болей никаких, особого какого-то дискомфорта не наблюдаю. Стараюсь отрешиться и читаю молитвы. Чем большее число раз их произношу, тем больше уверенности в исходе дела. Я верю. Есть вера,  приходит с ней и надежда.

Тем временем операция завершилась. Мне туго перетянули запястья и предупреждают, что это на сутки минимум, что пальцы и кисти в целом посинеют: такова реальность. В противном случае – потеря крови. Тяжести не поднимать, помогать себе переворачиваться и вставать можно только локтями. Перспектива! 

Буквально через два часа перспектива обозначилась проблемой. Привезли обед и следовало встать и сесть на кровать, взять ложку, хлеб. Какая, казалось чепуха, но тут вспомнить пришлось наставления доктора и поработать локтями.  

Утром я проснулся с ощущением внутренней теплоты и покоя. Обращаю внимание на то, как ярко светит солнце. Его было очень много. И причиной тому – большие, во всю стену окна. Ещё все спят, потому осторожно начинаю подъём. Делаю как учили. И вот я у окна, опираюсь на подоконник и жадными глаза поглощаю всё, что только доступно. А тут, Боже, какая красота: яркие, все в золоте деревья, под ними красно-коричневые кустарники. А трава, трава – я такой зелёной травы никогда не видел. И дома высокие-высокие, белые-белые, они парят над разноцветьем зелёного покрова.  Душа волнами поднимается и тянется туда на простор, чтобы возвестить всему миру, как ей хорошо, как хороша жизнь и хорошо жить. Как тут не вспомнить слова апостола Петра, обращенные к Иисусу Христу на горе Фавор во время Его преображения: “Равви! Хорошо нам здесь быть”. Там на них сошла благодать  божья и им было хорошо. Поразительно хорошо!

Мне, грешному по самое не могу, верю, что каким-то краешком досталось от благодати Господа самая малость. Но и эту малость мне никогда не забыть. И то особое состояние не сотрется из памяти. 

Казалось, что положенное мне уже свершилось и дальше пойдёт только выздоровление.

Однако, я ошибался. Через месяц  оказался в Юдинской больнице. При обходе завотделением реанимации доложила профессору, что у меня куда-то исчез стент, потому  придётся повторно делать стентирование. Ничего себе! Подзываю дежурного врача, интересуюсь, как понимать “куда-то исчез”, это ведь железо, оно не рассосётся, не выйдет с мочой. Врач буквально отмахнулся “ничего страшного”. Ему-то да, а мне?

С тем и началась повторная операция. Она протекала под руководством двух молодых специалистов.  Как и в Буяновской, мне на обеих запястьях делали попытки ввести катетер. Сёстрам я сказал, что в правую не продвигается, но никто не учёл замечание и пришлось в последствии опять пользоваться двумя забинтованными кистями рук. Ну, да ладно. Зато палата большая. Наверное, из-за отсутствия умывальника и туалета.   

На этот раз я чувствовал себя более утомлённым, более лежал и более размышлял. Не скрою, о болезни в том числе. Когда руки зажили и можно было пользоваться смартфоном, то интернет открыл для меня то, о чём я, маловерный, и не мог подумать. Ну, вот, к примеру, из Библии: “Дней лет наших – 70 лет, а при большей крепости – восемьдесят лет, и самая лучшая пора их – труд и болезнь, ибо проходят быстро и мы летим.”

Про труд всё ясно, а вот о болезни, что это “лучшая пора” – в голове не укладывалось. Тогда и обратился к старцам и святым отцам. Уж они – то много чего поведать могут. И вот я узнаю от Преподобного Амвросия Оптинского, что “как лекарство приносит пользу телу, так и болезнь – душе”. Ему вторит Преподобный Серафим Саровский: “Болезнь имеет силу очищать нас от душевной скверны, заглаживать грехи, смирять и смягчать нашу душу”. Преподобный  Пимен Многоболезненный говорит о том же: “Не для наказания посылает нам Господь болезни и скорби, а из любви к нам, хотя и не все люди и не всегда понимают это”.

Вот и я, маловерный, мало что понимал, да и сейчас в голове раздрай. Опять читаю, теперь уже моего современника архимандрита Иоана Крестьянкина, и опять просто сражён его откровением по поводу 8 лет заключения в лагерях в период гонений на церковнослужителей: “Это были самые счастливые годы…жизни. Потому что Бог был рядом. Почему-то не помню ничего плохого. Только помню – небо отверсто и Ангелы поют на небесах! Сейчас у меня такой молитвы нет.”.

Получается, что мне болезнь послана для вразумления, ибо я, и все мы живём параллельной жизнью, а главное в суете. “Все суета сует, – все суета”. Прав Екклезиаст. У нас с утра и до вечера телевизор, интернет через гаджеты (они из рук не выпускаются вообще), походы в магазины, радости приобретений, обсуждения и осуждения, разборки, ссоры и т.д.. Как мы живём? И это жизнь? Как нас засосало всё это – того и гляди сгинем без покаяния.

И вот попускается болезнь. Не просто так, оказывается, а для вразумления, если вообще ты хочешь преобразиться и вразумиться. Если хочешь жить в любви как и наставляет Бог: “Да любите друг друга.” Ведь помехи всякие они внутри нас и спасение приходит только от туда, изнутри. Что ж мы такие, что не задумываемся о бытии? Вот даются знаки свыше (и не раз) на постижение главного, указываются верные пути и решения. Почему же человек один услышит, изменится, а многие – нет? И где мой путь?

Дома я не переставая творил  молитву Иисусову и всё так же размышлять о происходящем. Но думы думами, а ведь по делам  судят о человеке, . Делом будет, если для начала просто возьму и покаюсь в грехах. За 80 лет их гора накопилась. Конечно, что-то удалось разгрести, но настает день и число грехов не уменьшается, даже множится. Опять же, если хочешь их видеть.

Иду в церковь исповедоваться в грехах и принять Святое Причастие. “Тело Христово примите, источника бессмертия вкусите.” Это песнь, повторяемая громогласно всеми присутствующими на Божественной Литургии. Объясняется таким образом сама суть таинства: прикосновение к источнику бессмертия. Что ещё нужно больному? Ну, может и самую чуть от него, но и то в радость. Как это замечательно: чувствовать свободу от греха и болезни. 

Три дня  перед походом я постился, читал Покаянный канон Иисусу Христу, молебный к Пресвятой Богородице, Ангелу Хранителю. Акафисты сладчайшему Господу Нашему Иисусу Христу, Пресвятой Богородице, Святителю Николаю, а так же Последование  ко святому причащению. Объём чтения совсем не маленький, но когда ты не новичок, воцерковлен, как говорится, то трудностей никаких, а вот приобретений много. Для ума и сердца.

Исповедовал в то утро о. Николай. Его выделяет не только пышная чёрная борода, но и полные доброты и участия глаза. А ещё он очень вдохновлённо, даже пронзительно произносит воскресные проповеди. Мне он в заключение сказал: “Кайся, смирись и не греши. Обещай исправиться.” 

Разве мог я отказать ему в такую минуту? Конечно, нет. Я ожидал это событие, я готовился к нему, я жил им последние дни, верил и надеялся. И вот Царские врата открываются, слышен голос протодиакона отца Александра: “Со страхом Божьим и верою приступите.” Все совершают земной поклон, а иерей со Святой чашей в руках произносит обязательные в данном случае молитвы. “Да не в суд или в осуждение будет мне причащение Святых твоих тайн, Господи, но во исцеление души и тела”, – заканчивает священник после небольшой паузы. 

Я стою, сложив руки крестом на груди, мысленно вторю словам молитвы: “Во исцеление души и тела.” Как же сильно я желаю исцелиться от болезни! Как же я надеюсь и верю!

Пришёл мой черёд предстать перед Святой Чашей. Батюшка опускает в неё лжецу и объявляет всем: “Причащается раб Божий Владимир Честные и Святые Крови Господа и Бога нашего Иисуса Христа во оставление грехов своих и в жизнь Вечную.”.

Целую чашу и иду, как предусмотрено, запить тёплой водой с вином. Что творилось внутри меня описать трудно, это потом находились и слова, и образы, и метафоры. В тот момент лучше было ни с кем ни о чём не говорить. Хотелось отойти в дальний уголок церкви и там в душевном сосредоточении наблюдать в себе как  неопальный уголь Святого тела и крови Господней попаляет мои согрешения. Это моё личное мгновение свидания и соединения с Богом никто не должен колебать. Однако, происходит невероятное, то, что я так и не могу объяснить, во что не могу до конца поверить. Но это было: никуда от него не уйти. Благожелательный и спокойный голос вдруг возвестил мне: “Вот ты и ожил.” Три слова всего, но цена их заоблачная, именно так, ибо оттуда и явились они мне. Мне сообщили опять, что в курсе моей болезни, как она протекает и что благоприятный исход обязателен. 

“Вот ты и ожил.” Вроде бы и внутри, и вместе с тем, кажется, что открыто для всех прозвучало и все слышали, и я ошарашенный верчу головой в надежде увидеть тех, кто слышал вместе со мной. Напрасно. Люди были заняты молитвенным делом, никто не обращал на меня внимание. Что там было-не было во мне их не коснулось. Коснулось только меня.

Дома я ничего своим не сказал, оставил в себе. И продолжал размышлять о случившемся, ковыряться в себе, сомневаться, раздваиваться, но расставаться с услышанным было выше моих сил. Как-то в сетях натолкнулся на высказывания Игнатия Брянчанинова – философа и богослова. По теме, конечно, меня тревожившей. Он сказал: “Не сочини сам себе блаженства: гордое и глупое самомнение может сочинить для человека такое блаженство, и оно в течение всей жизни будет обманывать тебя, льстить тебе,-  лишит истинного блага на земле и на небе.”    

Вот ведь как всё оборачивается. А ну, как действительно это я сам себе своим глупым и гордым самомнением сочинил всё. И однажды, и во второй раз. По неопытности своей. Может быть и козни вечного врага человечества. Он много чего предпринимает к тем, кто быстро воспринимает знаки, слово, и быстро обольщается, быстро потухает. Может.

Тешу себя всё же надеждой на лучшее. Вижу себя на месте того крестьянина, который очень своеобразно почитал Бога. Каждый вечер он наливал чашечку козьего молока и ставил её под пальмой. На утро чашечка была чиста, и хозяин веруя, что это сам Господь так любит козье молоко и выпивает его. Однажды он рассказал монаху о своём общении с Богом. Монах рассмеялся и объяснил крестьянину, что Бог не нуждается в козьем молоке, а, чтобы окончательно разуверить собеседника, предложил ночью вместе тайно посмотреть, что происходит с миской под пальмой. Оказалось, что это лисичка приходила и лакала молоко. “Да, теперь я вижу, что это не Бог”- сказал крестьянам и горько заплакал. Монах пошёл было в свою келью, но его остановил Ангел со словами: “У этого простого человека не было ни воспитания, ни книжности, ни мудрости, чтобы почитать Бога иначе, чем он это делал. А ты со своей мудростью и книжностью отнял у него эту возможность…Бог, взирая на искреннее сердце этого крестьянина, каждую ночь посылал ему лисичку, чтобы утешить его и принять его жертву.”.

“Царю Небесный, Утешителю…жизни подателю… спаси души наши.”

Автор: Владимир Кузьменко